Юлия Киселева — об образовательных системах Австралии и Британии и немейнстримных теориях международных отношений

На каких программах в Шанинке преподает Юлия?

Я должна сказать, что на востоковедение/регионоведение и конкретно на африканское направление я попала случайно. Как это часто бывает с подростками, родители помогли мне определиться — посоветовали поступать в МГИМО. Так как я любила языки и историю, факультет международных отношений мне вполне подошёл. Тем более работа в МИД после окончания МГИМО казалась мне тогда привлекательной. Я оказалась на восточном направлении моего факультета и изучала амхарский язык и неарабскую Африку более детально, так как в течение двух лет до этого училась на подготовительных курсах редких языков при МГИМО. В год, когда я поступала на эти курсы, предлагали амхарский, и из трёх языков на выбор я взяла его, потому что это было необычно, нетривиально и жутко интересно (собственно, до сих пор амхарский язык – это некая “фишка” моей биографии). Таким образом я отдала амхарскому языку и Африке шесть лет своей академической жизни. Это был интересный и полезный опыт. Всё, что я сейчас знаю и понимаю об Азии и Африке, я знаю благодаря моей бакалаврской программе в МГИМО. Дальше меня уже увлекли международные отношения как академическая дисциплина (International Relations), и я отошла от востоковедения/регионоведения/Африки (Area Studies). На PhD и после моим региональным/страновым фокусом являлась и является Россия, но я не исключаю того, что в какой-то момент вернусь к Африке как одному из моих научных и региональных интересов.

Об особенностях академической среды в Австралии и Великобритании

После российской академической системы вы попали в австралийскую – что было для вас новым и непривычным? Что из этого опыта вас впечатлило больше всего? Есть ли такие практики, которые вы позаимствовали из той среды и переносите сейчас в свою преподавательскую работу в России?  

Австралийская (и британская) образовательные системы, на мой взгляд, значительно отличаются от российской. Опираясь на свой опыт обучения в Австралийском национальном университете (Australian National University) и в Королевском колледже Лондона (King’s College London), я бы выделила две основные категории отличий, которые меня в своё время в хорошем смысле поразили: организация обучения/учебный процесс и университетская/студенческая жизнь в целом.

В плане организации обучения, в Австралии (это 2009–2010 года) я впервые столкнулась с совершенно иным подходом к учебной программе (curriculum), оценке академической успеваемости студентов (assessment), организации курсов и занятий, написанию аналитических работ (эссе и экзаменов), организации библиотеки и коммуникации между профессорами и студентами. Во-первых, на моей программе было множество курсов по выбору, включая курсы из других программ (cross-campus courses). В частности, я попробовала “на вкус” такие необычные для меня тогда дисциплины, как “Глобальная политика окружающей среды”, “Глобальное гражданское общество”, “Разведка и безопасность” и “Политика ислама в Юго-Восточной Азии”. “Разведку и безопасность”, например, вёл специалист-практик из австралийского министерства обороны, работавший на смежной магистерской программе по стратегическим исследованиям. Вообще удивительно было то, что в течение семестра студенты не проходили очень много курсов (всего 3), но это компенсировалось обстоятельностью и глубиной погружения в предмет. Курсы в значительной мере полагались на самостоятельную работу студента: надо было много читать и основательно работать с учебными материалами и литературой, чтобы успешно пройти тот или иной курс. 

Во-вторых, курсы были очень хорошо организованы с технической точки зрения: вся обязательная литература и прочие учебные материалы были в лёгком доступе на специальной платформе на сайте университета. Занятия же, в частности семинары и более компактные тьюториалы, были заточены на дискуссию, детальное обсуждение и анализ тех или иных проблем и споров в рамках курса и на выработку у студентов собственной аргументированной позиции по тому или иному вопросу. Студенты таким образом учатся не только у преподавателя, но и друг у друга (peer learning). Обучение в аудитории направлено на развитие у студентов критического, самостоятельного мышления. Должна сказать, что мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к такому формату. Это был совершенно новый для меня опыт, отличный от того, как я училась в Москве: там считалось “нормой” то, что ты получаешь готовые, “правильные” ответы от преподавателя. Необходимость же иметь свою собственную позицию по какой-либо проблеме и аргументированно её отстаивать – краеугольный камень обучения в политологии, международных отношениях и в социальных науках в целом в таких странах, как Австралия и Британия.

В-третьих, к слову о критическом мышлении и анализе, письменные работы на магистратуре в Австралии (как домашние – эссе, так и экзамены) тоже отличались от тех письменных работ, которые я выполняла в бакалавриате в Москве. В Австралии письменная работа, в первую очередь эссе, — это аналитическая работа с чёткой и логически выстроенной структурой, в которой ты отвечаешь на конкретный — непростой, дискуссионный — вопрос, аргументируя свой ответ и позицию максимально ясно и убедительно с опорой на научную литературу. Таким образом, письменные задания в магистратуре, как и семинары, служили одной цели — помочь студентам “взрастить” в себе навык самостоятельного мышления и критического анализа мира, который их окружает. Письменный же экзамен — это такая “малая форма”, своего рода мини-эссе, которое точно так же проверяет умение студента формировать независимое, аргументированное суждение о том или ином аспекте (мировой) политики.

В-четвёртых, система оценивания студентов на курсах в Австралии и в Британии значительно отличается от моего опыта в бакалавриате. Если в бакалавриате оценка за весь курс зависела только от экзамена, то в Австралии она разбивалась на несколько компонентов, и это могли быть разные комбинации. Обычно в итоговую оценку входили одно или два эссе, экзамен (письменный), индивидуальная или групповая презентация в классе и/или работа на семинарах. Такая разбивка не только позволяет оценить академические навыки и знания студента разными методами, делая акцент на их разнообразном применении, но и должна создать мотивацию для работы в течение всего семестра, а не только непосредственно перед сдачей экзамена. Та или иная разбивка в описании курса — это окончательная структура оценки по дисциплине для всех, и она не подлежит пересмотру. В австралийской и британской образовательных системах нет такого понятия, как “автомат”, то есть автоматического получения оценки по предмету на усмотрение преподавателя без сдачи обязательного экзамена или зачёта в результате, например, активности на занятиях. Кроме того, преподаватели, как правило, не разрешают выполнять какие-то дополнительные задания или просто пересдавать письменные работы ради улучшения оценки: ты получил то, что получил, в рамках общих для всех правил, которые были известны с самого начала. 

При этом важно отметить, что все письменные работы (эссе и экзамены) студенты сдают анонимно — под своим уникальным номером, а не под своим именем. Таким образом, преподаватель не знает, кому он ставит тот или иной балл, что должно устранить предвзятость и субъективную оценку преподавателя в отношении студентов. В придачу к оценке студенты получают от преподавателя подробные комментарии (фидбек) по эссе: что получилось, что не получилось, как можно было бы улучшить работу и как написать более качественное эссе в следующий раз. Обратная связь по эссе — это классная вещь, так как ты чётко понимаешь, почему ты получил тот или иной балл и в каком направлении тебе двигаться дальше, над чем работать, чтобы улучшить свой результат и усовершенствовать свои навыки академического письма и анализа. Это важная особенность обучения и оценивания в Австралии и Британии, которой, на мой взгляд, не хватало на моей бакалаврской программе в Москве. 

Что касается письменных экзаменов, то для меня было непривычным то, что вопросы к экзаменам не были известны заранее, но была возможность выбрать вопросы, на которые ты бы хотел ответить, из предложенного списка непосредственно на экзамене. Мне кажется, такой подход вуза к экзаменационному заданию побуждает тебя готовиться более тщательно и всесторонне: необходимо пройтись по всему учебному материалу и по всем темам/проблемам максимально полно. При этом обычно в помощь при подготовке к экзаменам на портале университета в открытом доступе выложены экзаменационные задания прошлых лет (past exam papers), которые можно проштудировать. 

Наконец, университеты в Австралии и Британии строго подходят к процедуре сдачи письменных работ: если вы пропускаете сроки и не сдаёте вовремя эссе, вас “штрафуют” — отнимают баллы за работу. Исключения по срокам делают только для студентов с индивидуальными потребностями и особенностями, например дислексией, или у которых есть действительно уважительные причины. В таком случае студент имеет право на продление дедлайна для эссе, на увеличенное время на экзамене или на перенос экзамена.

Пожалуй, что меня поразило больше всего в австралийской и британской системах высшего образования, — это их отношение к академической этике и так называемая “нулевая терпимость” к плагиату и академическому обману и недобросовестности (academic misconduct). Эссе обязательно проверяются на плагиат (недобросовестное заимствование чужих идей и формулировок) через программу Turnitin. За нарушения принципов академической честности, такие как плагиат, использование услуг третьих лиц или фирм по написанию эссе, списывание или наличие шпаргалок и других неразрешённых материалов и предметов на экзамене, университет применяет к студентам ряд “наказаний”. Это может быть пересдача работы с получением минимального проходного балла за работу или за курс, неуд/незачёт за курс (иногда без возможности повторно его пройти), приостановление обучения или даже отчисление (без возможности восстановиться и порой без возможности перевести уже накопленные зачётные единицы – т. н. кредиты – в другой вуз). Одним словом, австралийские и британские университеты очень строго подходят к вопросам академической этики; правила, направленные на её соблюдение, достаточно суровы. В дополнение к этому хочу сказать, что, по моим наблюдениям, в британской и австралийской студенческой среде не распространена практика списывания как некая норма, само собой разумеющееся, привычное и приемлемое явление. В Австралии и Британии, скажем так, нет “культуры списывания”. Думаю, это не только потому, что материальные риски такого поведения слишком высоки, но и потому, что списывание и обман социально не поощряются и не одобряются: нет ничего “крутого” в том, что ты обманул преподавателя и получил свою оценку нечестно.

Важно также подчеркнуть то, что университеты Австралии и Британии создают все необходимые условия для того, чтобы ты вкладывал в своё развитие, навыки и обучение и справлялся с нагрузкой, а не отдавал эти процессы на аутсорс, скажем, фирмам по написанию эссе. В университетах, где я училась, есть разветвлённая сеть академической, психологической и иной поддержки студентов. Помощь касается, например, таких аспектов учёбы, как написание эссе и подготовка к экзаменам, критическое чтение научной литературы, использование библиотечных ресурсов и недопущение плагиата в письменных работах, активное участие в семинарах. Помимо этого, на моей магистерской программе в Австралии проводили “карьерные дни” (careers fair) по международным отношениям, где можно было узнать о разнообразных карьерных траекториях и вариантах трудоустройства именно в сфере международных отношений.

Наконец, заканчивая разговор о том, как устроен учебный процесс в австралийских и британских вузах, хочу отдельно отметить библиотеки и стиль коммуникации между преподавателями и студентами. Университетские библиотеки организованы очень либерально и ориентированы, скажем так, на самостоятельную навигацию пользователей. Это очень удобные, свободные пространства, с хорошим зонированием. Можно самостоятельно искать, брать и возвращать книги и делать ксерокопии. Разные зоны и рабочие пространства позволяют как самостоятельно работать над своим эссе в полной тишине, так и проводить групповые встречи и обсуждения с однокурсниками, например если вы вместе работаете над каким-то проектом или заданием. 

Когда я приехала учиться в магистратуру, мне сразу также бросились в глаза неформальная академическая среда и стиль общения между профессорами и студентами, например во время так называемой “вводной недели” (“ориентации” – orientation/induction) до официального начала учёбы. Наш департамент проводил различные неформальные мероприятия для общения студентов между собой и с преподавателями, например ужины в конце рабочей недели и после окончания семестра. Это был для меня очень необычный и позитивный опыт, такие вот человеческие отношения преподавателей со студентами, без излишней субординации и благоговения перед авторитетами. К любому преподавателю можно было зайти в кабинет в назначенные часы (office hours) или написать ему/ей имейл по какому-либо учебному вопросу, который тебя беспокоит; преподаватели всегда были открыты и готовы тебе помочь. Такое общение на равных студентов и профессоров, на основе взаимного уважения – характерная черта университетской жизни в Британии и Австралии.

Что касается студенческой жизни вообще, то в Австралии и Британии меня впечатлила общественно-политическая деятельность студентов, их практическая вовлечённость в те или иные вопросы текущей повестки университета и страны. В университетах, где я училась, было множество студенческих клубов и групп по политическим взглядам, идейным направлениям и ценностям, политическим партиям и идеологиям. Был также студенческий “профсоюз” и иные организации, которые защищают интересы и права студентов. В хорошем смысле было необычно и удивительно наблюдать активизм и протест на кампусе: как студенты отстаивают свои права, критикуют свой университет, текущее правительство и политику, свободно выражают свои взгляды и объединяются вокруг каких-то проблем. Например, я очень хорошо помню, как в 2009 году в преддверии климатического саммита на главной площади кампуса Австралийского национального университета студенты проводили демонстрацию против политики тогдашнего премьер-министра Кевина Радда и выдвигали свои требования по климатическому вопросу. А в Британии в 2012 году я наблюдала студенческие марши и протесты против увеличения платы за обучение в вузах для граждан страны. В общем, активизм, волонтёрство и участие в общественно-политической жизни — это важная часть студенческого опыта в Австралии и Британии.

Хочу подчеркнуть, что мой опыт обучения на австралийской магистратуре и британском PhD по международным отношениям относится в совокупности к 2009–2015 годам. Так что думаю, что с тех пор что-то из того, о чём я сейчас рассказала относительно учебного процесса, можно теперь увидеть и в российских университетах. Тогда же, после обучения на российском бакалавриате в 2004–2008 годах, контраст между российской образовательной средой и зарубежными программами в моей области был для меня очень заметен. 

Что касается моего преподавания, я придерживаюсь всех тех принципов и методов педагогической практики, о которых только что рассказала и с которыми когда-то познакомилась в Австралии и Британии как студент и как начинающий преподаватель. Мы в Шанинке в целом строим свои образовательные программы и преподавание на основе этих педагогических стандартов. Например, у нас высокие требования к письменным работам студентов в плане критического анализа, аргументации и работы с академическими источниками; мы проводим двойную анонимную проверку студенческих работ и проверяем их на плагиат; оценка за курс на наших программах состоит из нескольких компонентов; мы даём детальную обратную связь по эссе; наша библиотека —  это свободное пространство с зонированием и удобной самостоятельной навигацией; наконец, основа наших занятий — это открытая дискуссия и свободное обсуждение, возможность сформировать и высказать свою точку зрения, а общение преподавателей со студентами по большей части неформально-дружественное.

Если вы спрашиваете меня о том, что мне помогало справляться с учёбой и закончить эти три разные программы в трёх разных образовательных системах трёх разных стран, то, на мой взгляд, самое важное качество здесь — это умение адаптироваться к новым условиям и к новой среде, как учебной, так и бытовой (культурной, страновой); вообще открытость новому и желание принять новое. 

Мне в целом достаточно тяжело далась адаптация при переходе из российской системы высшего образования в австралийскую; переход из австралийской в британскую был, по понятным причинам, существенно легче. По сути, я не очень хорошо себе представляла, во что я “ввязываюсь”, когда поехала учиться в Австралию, но я очень хотела попробовать что-то совершенно новое в плане учёбы, перейти, так сказать, на новый уровень. Уже на новом месте надо уметь сориентироваться и понять “правила игры”: разобраться, как всё работает, что из себя представляет образовательная среда, какие требования существуют на программе, как устроена система оценки, как работает библиотека, какая культура коммуникации преобладает между преподавателями и студентами, к кому обратиться за помощью и как решаются те или иные проблемы, если они возникают. Наконец, какие дополнительные академические возможности есть в университете помимо тех курсов и дисциплин, которые вы будете изучать (например воркшопы и мини-курсы по написанию эссе и диссертаций, по выступлениям и презентациям на семинарах, по академическому чтению и поиску научной литературы, по оформлению ссылок и плагиату, по развитию цифровых компетенций)? Эта дополнительная академическая подготовка в значительной мере поможет вам привыкнуть к новым реалиям и преуспеть в учёбе. Важно также провести ревизию своих знаний, навыков и академических потребностей, понять, где у вас пробелы и слабые места, и целенаправленно работать над ними. 

Если вы сможете по максимуму использовать возможности и сервисы, которые предоставляет университет, адаптация, думается, не будет представлять для вас слишком большой сложности. В австралийских и британских вузах существует разветвлённая система академической и психологической поддержки — помощь и консультирование по разным направлениям: академической успеваемости, английскому языку, психическому здоровью, финансовым вопросам, бытовым вопросам и поиску жилья, миграционным вопросам для иностранных студентов. На программах PhD акцент делается в первую очередь на исследовательской подготовке, поддержке и развитии. Так, в моём вузе (King’s College London) существует множество соответствующих тренингов и мини-курсов: по философии науки, организации исследования и исследовательскому дизайну, по планированию своего времени и управлению проектами в целом, по исследовательским методам и навыкам, включая использование специальных программ и софта, по привлечению финансирования и научных грантов, по научной этике, подготовке научных публикаций (статей и книг), по участию и выступлению на научных конференциях и не только, по нетворкингу, академической карьере и другим карьерным траекториям после PhD.

Если вы спрашиваете меня непосредственно про поступление, то да, действительно, правильно составленный и сильный пакет документов поможет вам поступить и, возможно, даже получить стипендию/грант на обучение (scholarship). При этом магистерские программы обычно не требуют от вас сдавать предварительный план исследования (research proposal), по которому вас будут оценивать при поступлении и на основе которого потом будет написана ваша магистерская диссертация. На некоторых магистерских программах вообще нет диссертации (это coursework-based Master’s). Я, например, училась именно на такой программе в Австралии. Что касается PhD, по крайней мере в Британии, то да, здесь требуется сдать research proposal в рамках вашей заявки на обучение, и в нём вы должны убедительно показать, что ваш исследовательский проект в целом актуален и перспективен, что его стоит реализовывать. Составлять research proposal для поступления на PhD, наверное, всегда нелегко (и на это нужно время). Действительно, может возникать “синдром самозванца”, порождающий кучу сомнений в собственных силах и успехе всего этого предприятия, но всегда стоит пробовать и пытаться, стоит что-то делать. Надо уметь работать со своим “самозванцем” и не обращать на него внимания, предпринимать действия вопреки сомневающемуся внутреннему голосу.

Мне интересны немейнстримные, или критические, теории международных отношений, так как они позволяют более глубоко и более пристально взглянуть на те или иные явления в мировой политике. Такие теории, в отличие от классических теорий, задают более фундаментальные вопросы о природе международных отношений и проблематизируют её (эти вопросы, в свою очередь, связаны с философией науки и с тем, что есть реальность и что есть знание о ней). К критическим теориям и подходам я отношу, в широком смысле, все те теории, которые не занимаются т.н. решением насущных проблем мировой политики (problem-solving). В последнем случае международная политическая реальность и действия государств в ней воспринимаются как непреложная, внеисторическая данность, когда заданы определённые рамки поведения и логика событий для “рациональных” акторов-государств. Критические теории – такие как конструктивизм, постструктурализм, неомарксизм, постколониализм, феминистская теория – не воспринимают мир как должное, с непреложными истинами и “законами” международной жизни, а ставят перед собой цель понять и показать, как мир стал таким, каким он стал, и почему, в том числе благодаря самим классическим теориям международных отношений. В этом заключается “критичность” немейнстримовых теорий – подвергаются сомнению природа международной среды и основы нашего знания о ней; проблемой становится сама “объективная” реальность мировой политики и то, как мы её изучаем; появляется возможность видеть то, что скрыто, – процессы, которые делают международную жизнь “нормальной” и “привычной”; подчёркивается, скажем так, “случайность” мира, в котором мы живём, и – что, на мой взгляд, важно – возможность перемен в нём. 

Одним из примеров такого критического подхода в международных отношениях является “препарирование” понятия “национальный интерес”. С точки зрения критической теории, “национальный интерес” государства – это не объективный, всем понятный набор государственных целей и задач (например по обеспечению безопасности от внешних силовых угроз), а социально и исторически обусловленное, сконструированное людьми понятие с определёнными и разнообразными смыслами и сопутствующими последствиями для международных отношений.

В России всё-таки академический сотрудник в университете – это в первую очередь преподаватель. Так просто устроена система. Поэтому я бы переформулировала ваше утверждение: параллельно с преподаванием сотрудники ещё и проводят исследования. И преподавание (особенно вначале), и научная работа забирают много времени, поэтому совмещать эти две роли нелегко. Правда, я не уверена на 100%, что каждый преподаватель должен обязательно быть исследователем, а каждый исследователь преподавателем. Кому-то может нравиться или одно, или другое, или же кто-то проявляет больше умения и таланта в том или в другом, поэтому реализовать себя в академической карьере можно, на мой взгляд, по-разному. 

Тем не менее мне лично нравятся оба эти аспекта академической работы – и преподавание, и научная деятельность, – поэтому я не нахожу в их сочетании какой-то особой дихотомии. Наоборот, эти две стороны академической жизни дополняют друг друга и помогают в работе. Как преподаватель, чьё знание строится на выводах и результатах научных исследований, ты должен понимать, как получают те или иные результаты, как критически оценивают те или иные научные работы и их выводы, как вообще исследования планируют и проводят на практике – особенно если ты преподаёшь методы, исследовательский дизайн, сбор данных в поле и ведёшь исследовательские проекты студентов. В свою очередь, преподавание помогает тебе как исследователю получать и обновлять знания в своей области (ведь ты постоянно обновляешь программы преподаваемых курсов), находить и развивать идеи для новых исследовательских проектов, совершенствоваться в организации и артикуляции своих мыслей устно и письменно. Одним словом, преподавательская деятельность серьёзно позволяет развить навыки формулирования и презентации идей. Умение рассказать той или иной аудитории о своей исследовательской работе и её результатах столь же ценно и важно для исследователя, как и сам процесс научного поиска и генерация научного знания. 

Преподавание для меня – это своего рода перформанс. Это в первую очередь касается лекций. Ты как будто на сцене. Все смотрят на тебя (ну, или почти все, зная студентов!); ты в центре внимания, своего рода мудрец на пьедестале. Перед тобой стоит важная и ответственная задача передать ценное знание студентам и сделать это максимально понятно и доступно (а в моём случае ещё и с лёгкостью и юмором, к чему я стремлюсь). Так что преподавание в этом смысле – ещё и очень эгоцентричное действие. При этом в преподавании, на мой взгляд, важны бережное отношение и эмпатия, искреннее желание помочь студентам преуспеть в академической среде. Я очень радуюсь, когда у меня здесь что-то получается – донести какую-то важную мысль, объяснить сложный концепт, сделать более доступной и понятной какую-то теорию или научную работу, дать обратную связь по эссе, которая поможет сделать работу лучше. Когда тебе удаётся разложить всё “по полочкам”, грамотно структурировать материал и подачу, эффективно организовать семинар и дискуссию – и при этом в процессе обучения со студентами случаются так называемые моменты озарения и по-настоящему глубокого понимания, – вот это приносит мне подлинное удовлетворение и радость. Я радуюсь, когда у студентов что-то получается. 

Конечно, у преподавания, как у любой другой профессиональной деятельности, есть свои минусы. Это достаточно нервный вид работы, требующий больших временных и умственных затрат. Особенно в начале пути ты испытываешь волнение, тревогу и даже страх, что у тебя не получится (по крайней мере так было со мной), но со временем эти опасения и беспокойство уходят, по мере того как ты “осваиваешься” в преподавательской среде, накапливаешь опыт и обретаешь уверенность в своих силах. В какой-то момент ты начинаешь испытывать только приятное волнение, энтузиазм и азарт от преподавания. 

Преподавание – это ещё и про личностный рост и процесс познания себя как профессионала и человека. Какой ты преподаватель? Как ты преподаёшь? Как взаимодействуешь со своими студентами? Какую атмосферу для них создаёшь, чтобы они могли как получить максимум от ваших встреч, так и почувствовать себя увиденными, услышанными и принятыми? Ты постепенно учишься преподавать лучше, более уверенно (к слову о “синдроме самозванца”): пробуешь разные техники, совершенствуешь лекции и семинары, разрабатываешь и подбираешь новые материалы для занятий. Преподавание даёт тебе много в плане саморефлексии и развития, что для меня ценно (я даже как-то написала эссе по педагогике, отрефлексировав свой опыт). Я прошла (и до сих пор прохожу) свой путь в преподавании, и он был по-своему интересным, увлекательным и нелёгким. Я очень хорошо помню, как в начале этого пути, когда мне впервые доверили вести семинары для первокурсников, я решила для себя, что мне не нравится преподавать и что это не моё, а спустя какое-то время поняла, что мне вообще-то кайфово преподавать. Волнение и стресс в самом начале, из-за необходимости решать новые для себя задачи, перекрывали удовольствие от работы.    

Что касается примеров блестящих эссе, то на уровне бакалавриата мне не столько важны конкретные темы и вопросы, сколько само “исполнение” эссе – организация и подача. На бакалавриате по определению не может быть каких-то исследовательских “прорывов” в силу того, что студенты осваивают базовые академические навыки: в первую очередь, учатся работать с научной литературой и разнообразными идеями, представленными в ней, логически и последовательно мыслить и убедительно и доказательно аргументировать свою позицию. Если в работе я вижу чётко выраженную позицию, понятную структуру, ясную и сильную линию аргументации с опорой на широкий круг значимых академических источников, то это отличная, сильная работа, и я радуюсь за студента, что у него получилось. Такое эссе не только вызывает радость, но и его по-человечески приятно читать – возникает неподдельное чувство удовлетворения от прочитанного. В общем, читать такую работу – одно удовольствие.

Во-первых, я бы посоветовала найти для себя тему или исследовательский вопрос, который будет вас по-настоящему, невероятно сильно занимать и увлекать, на который вы с радостью будете готовы потратить своё время. Я, возможно, говорю какие-то очевидные вещи, но в академической среде действительно очень важно заниматься тем, что тебе нравится, а не гнаться, скажем, за трендами или “модными” темами и проблемами. В противном случае вы долго не продержитесь; нужен искренний интерес к тому, что вы делаете. В современной дисциплине международных отношений очень много разных тем, проблем, исследовательских направлений и подходов, так что можно выбрать то, что будет по душе именно вам. 

Второй важный, на мой взгляд, момент – уметь наслаждаться процессом в исследовательской работе и не зацикливаться на результате. Результат, конечно, важен, но, когда вы получаете удовольствие от научной деятельности как процесса, находитесь, так сказать, “в моменте”, прийти к результату становится намного легче. На вашем исследовательском пути так или иначе будут возникать непредвиденные обстоятельства и трудности; исследовательский процесс почти никогда не протекает гладко, без проблем и требует времени и терпения. Преодолевать эти трудности и двигаться вперёд будет намного проще, если вам нравится сам процесс научного поиска. Если вы умеете получать интеллектуальное и эмоциональное удовлетворение от своих исследовательских исканий и метаний, то ваш путь будет менее тягостным и более приятным. 

Наконец, третье – будьте готовы к сложностям и не бойтесь неудач, ошибок и критики. Они будут, поэтому важно уметь справляться с ними. Если вы выработаете в себе такие качества, как психологическая устойчивость и гибкость, эмоциональная стойкость, упорство и открытость к критическим оценкам и замечаниям, то вам будет значительно легче преодолевать трудности, когда что-то вдруг пойдёт не так. Способность двигаться дальше, несмотря ни на что, несмотря на сложности и неудачи, необходима для профессионального и личностного роста. Кстати, умение исследователя справляться с трудностями во время выполнения того или иного исследовательского проекта напрямую связано с пунктами выше: вам будет проще это делать, если вам действительно интересно то, чем вы занимаетесь, и если вы по-настоящему увлечены исследовательским процессом.

Вас могут заинтересовать программы: