Интервью с Ириной Шильниковой о том, зачем изучать дореволюционную и советскую экономику

Современное российское общество, кажется, довольно далеко от былых проблем и дискуссий, связанных с дореволюционной и советской экономикой, – это уже не самый актуальный сюжет. Для чего и для кого, по-вашему, сегодня важно понимание механизмов складывания и функционирования дореволюционной и советской экономики? Или это уже в полной мере сюжет исторический, актуальность которого исключительно в познании жизни государства и людей прошлого?

Ирина: Само собой, изучение данных периодов важно для будущего историка, пытающегося выявить причины и последствия этих исторических процессов, реконструировать роль их основных акторов. В то же время отрицать прикладную значимость, актуальность этих исследований было бы неправильно. Экономика развивается преимущественно через реформы, которые своевременно корректируют принятый ранее курс, по каким-либо причинам не оправдавший надежд. Любые экономические реформы должны проводиться с учетом сложившегося менталитета, опираться на опыт предшествующих преобразований, как успешных, так и неудачных. Одним словом, экономические реформы проводятся не «в вакууме», а в той институциональной среде и доминирующей ментальности, которые сложились исторически в изучаемой стране. Не всякая задуманная реформа имеет шансы быть успешной, если реформаторы не учитывают указанных факторов (институты и ментальность). Именно эти обстоятельства определяют важность изучения экономического развития России в XIX – XX вв.

Какие историографические дискуссии, связанные с историей советской и позднеимперской экономики, кажутся вам наиболее интересными, актуальными сегодня?

Ирина: В первую очередь, здесь можно говорить о дискуссии между «оптимистами» и «пессимистами». Речь идет об оценках экономического развития позднеимперской России (эту дискуссию иногда понимают и более широко: как оценку развития империи в целом в последние полвека ее существования). Понятно, что «оптимисты» рассматривают динамику экономического развития России на протяжении этого периода как пример успешного развития. При этом учитывают тот факт, что Россия демонстрировала наиболее высокие темпы промышленного роста в течение четверти века, предшествовавших началу Первой мировой войны. Этот факт стал известным и признанным лишь в 1990-х гг., когда в научный оборот были введены новые данные исторических источников. «Пессимисты» оценивают этот период развития Российской империи в негативном ключе и приводят свои аргументы, апеллируя, в основном, к факту распада империи в 1917 г.

Применительно к советскому периоду, прежде всего, следует отметить по-прежнему сохраняющие свою остроту дискуссии о характере и результатах сталинской индустриализации 1930-х гг. Особенно активные дискуссии ведутся по поводу результатов первых пятилеток с учетом пересмотра принятых ранее оценок темпов промышленного роста в этот период, а также оценке эффективности проведенной коллективизации в контексте решения задач промышленного строительства. Речь идет о «плюсах» и «минусах» мобилизационной модели индустриализации 1930-х гг.

Таким образом, в центре внимания находятся различные аспекты двух волн российской индустриализации – дореволюционной и советской. При этом, конечно, интерес научного сообщества сохраняется и по отношению к другим проблемам экономической истории Российской империи и СССР. В частности, по-прежнему к числу активно обсуждаемых можно отнести реформы Н.С. Хрущева, «косыгинские» реформы, а также факторы, повлиявшие на экономическое отставание СССР 1970-х – первой половины 1980-х гг. от стран-лидеров.

Насколько вам кажется удачным оперировать при рассмотрении исторических материалов позднеимперского и советского периода условной категорией рационального Homo economicus? Это может что-то пояснить или скорее затуманивает? Насколько важны культурные отличая людей для анализа тех экономических процессов, о которых Вы будете говорить на курсе?

Ирина: Homo economicus – это конструкт экономической теории, в рамках которой человек принимает решения, исходя из рациональных соображений и стремления к получению максимальной прибыли. Реальность экономической жизни горазд богаче и разнообразнее, чем этот конструкт, поэтому его реализация в существующей системе экономических отношений не стоит на повестке дня. Однако в ряде моделей экономического поведения этот подход до сих пор используется, хотя и подвергается критике.

Современная теория модернизации, часто используемая в качестве теоретической рамки при рассмотрении изучаемых нами процессов XIX – XX вв., учитывает роль социокультурных факторов в развитии модернизационных процессов. В частности, в этой теории подчеркивается необходимость учета традиций и особенностей культурного развития в той или иной стране.

Данные вопросы обсуждаются, например, в ходе дискуссий о характере коллективизации. С одной стороны, коллективизация рассматривается как продолжение коллективистского общинного начала и, соответственно, естественный для крестьянства процесс. Сторонники другой точки зрения акцентируют внимание на том, что переход к колхозной системе, наоборот, разрушал семейные и трудовые традиции крестьянства, нарушал существенные компоненты крестьянского менталитета, связанные с трудовой этикой, традиционной крестьянской семьей, индивидуальной системой ведения хозяйства. М.А. Шолохов в своем романе «Поднятая целина» как раз хорошо показал, как шла ломка крестьянского менталитета в ходе коллективизации на Дону, процессы «раскрестьянивания».

Не секрет, что экономический детерминизм был характерен для большевиков, позднее – советских марксистов. Как Вам кажется, насколько сильно он оказал влияние на развитие собственно советской экономики? Будет ли это затрагиваться в рамках программы?

Ирина: Действительно, марксистская теория рассматривала экономику как базис, а политику как надстройку в процессе исторического развития. Сегодня соотношение этих факторов рассматривается не так упрощенно, любой «детерминизм» не согласуется с накопленным опытом анализа долговременных исторических процессов, в развитии которых всё бОльшую роль играет фактор человеческого капитала. Один из последних примеров преувеличения роли одного фактора связан с распространением теории «географического детерминизма» в объяснении исторического развития России.

Вас могут заинтересовать программы