Шанинцы возвращаются — интервью с выпускниками, которые учились у нас несколько раз

Шанинцы возвращаются — интервью с выпускниками, которые учились у нас несколько раз

С Шанинкой не так легко расстаться ― многие студенты, отучившись на одной программе, приходят вновь, чтобы перейти в новое профессиональное поле, развернуть академическую карьеру и снова погрузиться в исследовательскую среду. Мы поговорили с четырьмя выпускниками о том, почему они возвращались, что дал им второй опыт учебы, и как разворачивается их жизнь дальше.

Мария Кокова
Мария Кокова
выпускница программ:
Владимир Губаренко
Владимир Губаренко
выпускник программ:
2001 Political science (политология)
2006 Практическая психология
2014 Практическая психология, Организационное консультирование и управление персоналом (неоконченное)
Нина Гондаренко
Нина Гондаренко
выпускница программ:

Я нашла Шанинку сама. Я из Красноярска, работала там в библиотеке, и, как и все, кто работает в культурном пространстве, была хорошо знакома с фондом Прохорова, следила за ними в соцсетях. Летом 2017 года вернулась из отпуска в Москве и думала, что хорошо было бы в Москве пожить. Листала ленту и увидела объявление о том, что еще можно подать заявку на стипендию фонда Прохорова и поступить в Шанинку на годичную программу британской магистратуры «Менеджмент в сфере культуры». Я заинтересовалась и стала смотреть сайт Шанинки. Думаю: «Какая классная программа, но поздно увидела, наверное, сейчас ничего не успею». Смотрю ― а сроки вроде бы еще не прошли. Правда, нужен международный экзамен по английскому ― а как его сдать? В Красноярске он каждый день не проводится. Написала в Шанинку и спросила, что делать. Мне отвечают: «Не волнуйтесь, мы сами его проводим». И я решила, что надо попробовать. Тогда я занималась проектом, который нежно любила ― любительским театром в библиотеке. Мне было важно получить признание, и я поступала с ним. Решила, что там будут сидеть эксперты, которые смогут мне сказать, что с ним не так, что можно улучшить. Тогда у меня не было прямо цели поступать, просто хотелось поучаствовать в такой штуке. Когда я заговаривала про Шанинку с людьми из сферы культуры, они понимающе кивали и говорили: «Да, это классно, давай». В итоге я поступила, и это стало поворотным событием в моей жизни. 

Помню, что преподаватели в первые дни учебы расспрашивали нас, кто мы и откуда. Я была в шоке, что сижу в одной аудитории с ребятами, которые закончили МГУ или Вышку, или получили международное образование. Я думала: «Как я здесь оказалась? Я просто девочка из провинции, которой дали денег и сказали ― езжай учись». Поначалу мне казалось, что меня от них отделяет большая пропасть. Но, к счастью, я получила качественное базовое гуманитарное образование, которое научило меня основам написания текстов и развило исследовательское чутье, и поэтому, когда дело дошло до написания эссе, я с облегчением поняла, что я не хуже остальных. 

Самое яркое воспоминание ― первые недели учебы, когда ты понимаешь, что попал в совсем другую академическую среду, уходишь от зубрежки и начинаешь делать классные вещи, которые тебе нравятся.

С первым эссе я ощутила, что это другое образование, не то, к чему я привыкла. Как оказалось потом, к нему настолько привыкаешь, что не хочешь от него отказываться. Ты уже не хочешь сидеть и учить билеты, это скучно и не очень-то нужно, выучишь и забудешь. Совсем другое дело, когда пишешь эссе: я даже сейчас могу пересказать хотя бы половину из своих старых работ. 

До Шанинки я работала в красноярской библиотеке, отвечала за работу с молодежью и детьми. Это была реальность провинциальных библиотек, когда у тебя нулевой бюджет, и ты все тащишь из дома и делаешь мероприятия на голом энтузиазме. Когда я пришла в Шанинку, то увидела, как делаются мероприятия разного уровня. Нас познакомили с замечательными специалистами из государственных и негосударственных учреждений, Летом, когда я дописывала диссертацию, я писала про событийный менеджмент библиотек и брала интервью у директоров крутых библиотек. Пришла к одной из них на интервью, а она говорит: «Маша, нам нужен человек в команду, давай потом с твоим интервью, а сейчас собеседование». Она расспросила меня про то, чему я учусь и сказала ― приходи к нам. Получается, заканчивая учебу в Шанинке, я сразу стала работать по специальности ― перешла на должность проектного менеджера и работала там два года. 

В 2020 году я вернулась в Шанинку и поступила на магистратуру по психологическому консультированию. Все началось с личной терапии. Я ходила к психологу, выпускнице Шанинки. Первый год мы говорили про меня и личные проблемы, потом перешли к улучшению текущего положения, и я поняла, что каждый раз прихожу и говорю про работу. Это был знак, что пора что-то менять. Пока шла терапия, я поняла, что мне нравится психология, и я бы хотела ей заниматься. Долго я прощупывала, действительно ли я хочу работать в этом поле или это очарование моим терапевтом. Мы с ней обсуждали переход в профессию, она помогала мне ускорить этот процесс. 

В Шанинке в год поступления не было бюджетных мест на мою программу, и поэтому я стала рассматривать еще и другой вуз. Но там как раз были классические вступительные, когда ты сидишь и учишь билеты. Пока я готовилась, я уже возненавидела этот университет. Еще мне не понравилась полная непрозрачность процесса поступления, я вообще не понимала, что я правильно отвечаю, что нет, как они вообще ставят баллы. Решила, что если уж я не поступаю на бюджет и должна пойти учиться платно, то лучше я пойду учиться в Шанинку, которую хорошо знаю. Вступительные были совсем другие ― ведь программа для тех, кто пока не имеет профессионального бэкграунда.

Получилось, что первое и второе образование у меня связаны. У меня давно был интерес к death studies. Когда я училась первый раз, замечательная преподавательница Мария Сергеевна Неклюдова вела у нас культурные стратегии и практики, и я по ее предмету написала эссе про антропоморфный образ смерти. Затем была петербургская конференция, посвященная этой теме, и я решила выступить, используя свое эссе для доклада. Мы вместе с моей подругой сделали совместный доклад, решили, что надо что-то делать дальше. Я сделала у себя на работе лекторий по death studies. Потом я преобразовала это в подкаст «Смертельный номер», который мы ведем с подругой. В подкасте у меня часто был уклон в психологию, и я решила, что хочу работать с утратой и потерей как терапевт. 

Сейчас я пишу диссертацию, которая называется «Защитные механизмы психики и совладающее поведение в переживании горя и утраты». Вот так из эссе по культурологии в итоге окольным путем выросла диссертация.

В первом опыте учебы для меня было важно коммьюнити. Шанинка поменяла мое отношение к разного рода знакомствам. Раньше я думала ― как же можно обращаться к кому-то, нужно справляться самому. Но потом я пришла в Шанинку и увидела сообщество, которое поддерживает коллег ― ты всегда можешь обратиться к одногруппникам, которые работают в самых разных организациях, сделать классную коллаборацию. Я стала относится к этому как к возможностям развития и роста. Когда ты работаешь в сфере культуры и говоришь ― я из Шанинки, перед тобой сразу открываются двери. Это сообщество людей, которые всегда настроены на новые идеи и коммуникации, и в 99 процентов случаев если ты обратишься к шанинцу, он тебе обязательно поможет, а 1 процент ― просто письмо затерялось, и он не прочитал.

Второй опыт учебы у меня ассоциируется с Борисом Юрьевичем Шапиро. Этот человек невероятно вдохновляет, он что-то говорит ― и ты думаешь, что ничего невозможного нет, и все будет нормально. Понимаешь, что профессия психолога многогранна и глубока, и если относиться к ней правильно, то ты будешь помогать не только людям вокруг себя, но и мир будет держаться на человеколюбии, гуманизме, стремлении помочь. Так что второй год для меня про принятие и любовь (понятно, почему фокус смещается ― сначала я училась на менеджера, а теперь на психолога).

Это очень видно в учебном процессе: ты обложился книгами, пишешь эссе, ничего не успеваешь, все плохо, кажется, что нужно все бросать или оставаться на второй год. Не выдерживаешь, жалуешься, а Борис Юрьевич тебе говорит ― посмотрите, сколько вы уже прошли. Все в порядке, у вас все получится. И это не просто ободряющие фразы. Тебя принимают так, что ты думаешь, что это стоит того и надо продолжать. 

Шанинка сейчас для меня ― моя группа, с которой мы, к сожалению, общаемся в дистанционном формате. Особенно я подружилась с несколькими одногруппницами. Они мне родные, с ними думаешь про совместные проекты и получаешь поддержку на профессиональном пути, ведь все только начинают консультировать, и это часто страшно. Как в «Человеке-пауке» ― большая сила, большая ответственность. 

Я училась в Вышке на факультете социологии. На четвертом курсе Филиппов и Крыштановский представили нам шанинскую магистратуру по социологии, и я решила поступать на годичную программу. У меня сложные ощущения от первого опыта обучения в Шанинке ― я работала и училась, поэтому не могу сказать, что удалось полностью погрузиться в шанинскую жизнь. Но уровень преподавания теоретической социологии и методологии в Шанинке был совсем на другой высоте. Во многом мой стиль мышления сформировался именно там. Качественное отличие для меня было в аналитичности и системности подхода, а с другой стороны ― в том, что все это приземлялось на реальность. Теоретическая социология для меня всегда была «сферическим конем в вакууме» ― какие-то концепты, летающие в воздухе. 

В Шанинке теория в каком-то смысле опустилась на социальные явления, которые можно было диагностировать, а с другой стороны, увеличилась степень проработанности, погружения в теоретический материал. Это был опыт настоящей научно-исследовательской работы. 

Множество моих самых близких друзей появились в Шанинке, с ними я познакомилась и сроднилась за этот один год, и они остались со мной на всю жизнь. Для меня как раз в этот период началась студенческая жизнь: поездки, обсуждения с одногруппниками, тусовки в библиотеке. 

Я выпустилась в 2006. Прошло 7 лет ― я закончила карьерный цикл, вышла замуж, родила дочку. Мне нужны были новые пути развития. Григорий Юдин, с которым мы 4 года проучились в Вышке и дружили, рассказал, что в Шанинке открывает программу по дошкольному образованию и раннему развитию Елена Георгиевна Юдина. С Еленой Георгиевной я сотрудничала еще на 3 курсе Вышки, помогала с одним проектом, связанным с дошкольным образованием. Мне эта область интересовала еще в студенческие годы, но тогда этот интерес не получил развития.  Я поступила на программу и проучилась в Шанинке еще два года. Поняла, что в системе дошкольного образования можно многое улучшить и после выпуска стала искать возможности профессиональной реализации. Через год Елена Георгиевна пригласила меня на проект в Рыбаков Фонд. Мы локализовали программу, популярную в Америке, которую сделала Елена Бодрова на базе культурно-исторического подхода Выготского ― мы возвращали ее на родную почву. Потом это все разрослось и превратилось в более широкий проект,  целую экосистему проектов, который получил название Университет детства. 

Я по-прежнему работаю в сфере образования и пытаюсь заниматься системными решениями в этом поле. Шанинское образование,  безусловно, повлияло на мою траекторию развития. Сейчас я работаю в Университете 20.35, который занимается проектами по цифровизации высшего образования. Я фокусируюсь на проектах с исследовательско-аналитической составляющей, работаю с большими данными, data science и искусственным интеллектом. 

К Шанинке у меня всегда было личное отношение, я никогда не воспринимала ее как организацию. Шанинка ― это люди, с которыми я училась и у которых я училась. Для меня это сообщество, а не структура. 


Владимир Губаренко

2001 Political science (политология)
2006 Практическая психология
2014 Практическая психология, Организационное консультирование и управление персоналом (неоконченное)
Меня в Шанинку привел случай. Я зашел за дипломом в университет, альма матер, который закончил. Дорога к деканату пролегала мимо нашей родной кафедры политологии ― и там происходило что-то необычное. Какие-то интересные люди говорили очень интересные вещи, а наши преподаватели сидели и внимали. Я зашел, и хотя меня, кажется, кто-то попросил уйти, потому что это было мероприятие для преподавателей, я остался послушать. 

Это были гости из Шанинки с презентацией программы political science, кажется: Борис Капустин, Леонид Поляков и Андрей Дегтярев. Они приехали в том числе с целью развития политологического образования в регионах России, и в этот момент читали что-то вроде показательной лекции, делились преподавательским опытом. Я был поражен уровнем как специалистов, так и личностей. Мне всегда не нравилось формальное отношение к преподаванию и учебе, когда учатся ради оценок, а преподают ― чтобы преподавать. Гости произвели сильнейшее впечатление на меня, это были ученые, которые глубоко разбирались в теме и горели тем, чем занимаются. Это было видно и по изложению материала ― анализ был сделан для осмысления, они делились своей работой, это были настоящие исследователи, настоящие практики. 

Я сказал: «Кто эти люди? Я хочу к вам». «Это Шанинка, но собеседования уже закончились, и секретарь уже ночью уезжает в аэропорт». Привожу в гостиницу документы к полуночи. Преподаватели еще оставались на какое-то время в Томске, я успел пройти собеседование и отправился путешествовать автостопом по Сибири. По дороге написал вступительный реферат, и отправил его особо не заморачиваясь результатами ― будь что будет. 

Потом оказалось, что я написал реферат, критикуя статьи одного из приезжавших преподавателей, и когда мой реферат пришел, ему принесли его на оценку со словами ― смотри, тебя тут критикуют. Может, это байка специально для моих ушей, а может, так и было ― не знаю.

Поступив, я ходил на разные программы, в том числе, на разные факультеты, программы и занятия ― к Филиппову, к Крыштановскому, к Нерсесянцу, к Батыгину (некоторых уже нет в живых, но память и благодарность живут в моём сердце). Мы жили тогда в общежитии на территории РАНХиГС, и я особенно не интересовался Москвой, а постоянно учился, потому что это было захватывающе и интересно. Но когда я закончил Шанинку, я вышел за ворота ― и исчез.

В 2006 году я вернулся в Шанинку. У меня был кризис (их было несколько, и все они сопровождались сильными поворотами в жизни), и я задумывался о, так скажем, ресоциализации. Образование ― один из способов это сделать, а Шанинка и шанинцы, в моем представлении, это именно та часть общества, где хочется социализироваться. Это общество, в которое для меня имело смысл выходить и жить. 

В этот раз я целенаправленно шел к Борису Юрьевичу Шапиро на психологию. До этого я больше занимался аналитикой общественных отношений ― и пошел на психологию, потому что это отрасль науки и практики, которая в большей степени фокусируется на внутреннем мире человека. Невозможно заниматься гуманитарной аналитикой, не разбираясь в людях. Я учился не на магистерской программе, но взял несколько основных курсов магистерской программы, в том числе тренинг Шапиро по психологическому консультированию. Выйдя за ворота Шанинки, я снова исчез. 

В 2013 году я вернулся еще раз, после того как сделал карьеру во многом благодаря программе, которую прошел в 2006. Подумал, что нужно еще раз погрузиться в передовую исследовательскую среду.

Шанинка ― это люди фронтира, исследователи, которые совершают открытия. Они создают новое в науке и в жизни начиная с Теодора, который преобразовал и создал множество вещей ― и людей.

Мне хотелось осмыслить очередной этап жизни и подвести итоги. Я отучился, прошел всю программу, но не стал писать и защищать диплом и часть эссе. 

Люди Шанинки во многом сформировали мою личность и позицию в жизни. То, что я тогда приобретал и создавал, по-прежнему живет и развивается внутри меня. Сейчас я опять захожу в новый поворот жизни, и, может быть, он снова будет связан с Шанинкой.

Если в 2000 году Шанинка была для меня местом силы, то сейчас я вижу смысл возвращаться туда, чтобы что-то сделать. Мне важно то, за что боролся Шанин ― модель, создающая людей, которые могут самостоятельно решать задачи. С этим я хотел бы вернуться. В Шанинке люди, которые делают прорывные вещи, и там я мог бы этому научиться. А на людей, которые могут самостоятельно что-то решать и создавать, большой спрос ― их почти не найти.

Я училась в Вышке и однажды, прогуливаясь с друзьями в парке Горького, увидела там лекторий МВШСЭН. Мы часто заходили на открытые лекции и тут тоже решили заглянуть. Читал лекцию очень высокий молодой мужчина. Потом, когда через несколько лет Григорий Юдин на вступительном экзамене спросил меня, откуда я знаю про Шанинку, я ответила: «Не поверите, но вообще-то от вас». Тогда в парке Горького мне быстро стало ясно, что он оперирует заметно большим количеством данных и инсайтов, чем большинство публичных спикеров. Он говорил про популистские движения в Европе, сыпал фамилиями политических деятелей. 

Потом я ездила на Гайдаровские дискуссионные школы и встречала там множество шанинцев. Только поехала я туда уже не просвещаться, а на спор со своей соседкой в общежитии. Она любила ездить на такого рода события. Когда она заявила, что едет на дискуссионную школу, я сказала, что звучит сомнительно. Она стала шутить, что я говорю из зависти, ведь сама бы не смогла пройти туда по конкурсу. Я говорю: «Спорим»? И следующий кадр ― мне вручают книжку за одно из лучших вступительных эссе. 

Шанинка там часто всплывала в разговорах. Непосвященным обязательно показывали интонацией, что нужно знать, что это. Тогда я не думала, что туда поступлю. Я экономист и сомневалась, что смогу переключиться на гуманитарную область. Но в какой-то момент мне очень захотелось такого транзита, только я не понимала, куда именно хочется сдвинуться, поэтому долгое время сидела и кручинилась. Сначала читала книжки, думая, что сама смогу понять, куда мне идти и что искать. А потом осознала ― что-то не так, чего-то не хватает. Чуть позже поняла, что мне нужен габитус, и сам по себе он не сформируется, придется пойти в определенное место, где будешь окружен соответствующими людьми, которые его уже имеют.

Важен этот странный магнетизм споров, обсуждений, когда все постоянно друг с другом разговаривают. Даже если ты не участвуешь активно в беседе, на пятый раз обсуждения одной и той же темы (а он обязательно будет, будет и десятый) ты начинаешь понимать о чем речь, даже если сам этого не хочешь.

Мне нужно было где-то начать ― и я решила начать в Шанинке на программе по политической философии. До Шанинки я ходила на разные ридинг-клубы, и сейчас понимаю, что, наверное, очень раздражала там собеседников ― я постоянно задавала вопросы, но мы часто не понимали друг друга. Я не говорила на их языке. 

В Шанинке ты в запертой келье, глаза в глаза с толпой людей. Теоретически вы можете все отвернуться в разные стороны и стоять так год. Как я потом узнала, такое действительно случается. Но можно и учиться говорить. Нам на политической философии повезло, и человек десять активно пытались разобраться и искали общения. Мы постоянно собирались вместе, обсуждали книги по политической философии. Мы шутили, что быстро поняли, почему в Древней Греции не испытывали симпатий к демократии, ведь часто у нас был настоящий агон со всеми вытекающими ― споры с криками, которые могли длиться часами, а потом мы идем по домам и там, конечно, опять разговариваем, но уже в телеграме. Если тебя угораздило час не читать какой-нибудь из четырех чатов группы, то потом в них тебя могли ждать по 200, а то и по 500 сообщений. Честно говоря, учитывая нагрузку Шанинки, обсуждение такого количества материала в дополнение к основной программе и работе по организации конференции «Векторы развития современной России» было ужасно утомительным, но никто не хотел отставать и выбывать из диалога.

Но самый главный вопрос, который меня мучил, не относился напрямую к политической философии. Обучаясь на экономическом факультете, я постоянно думала, на каких основаниях я могу утверждать что-то? Например, там используются в основном инструменты количественного анализа. Часто это понятная готовая схема. Через какое-то время становится ясно, что данными можно играть, получая разные ответы на одних и тех же исходных базах. И это цифры, люди считают их объективными. Я подумала, что если таким заниматься, можно попасть в исследовательский ад. Но это были мои ощущения, нельзя найти что-то, что работает для всех и всегда. Мне казалось, там не хватает рефлексии и нужно уйти из экономики, попробовать научиться доходить до базовых предпосылок, понять, каковы они и работать дальше. Мне хотелось отдавать себе отчет, почему я говорю что-то, иметь достаточные основания, чтобы это утверждать. Это желание не оставило меня после окончания программы по политической философии, и я пошла учиться в Шанинку второй раз ―  на программу «Фундаментальная социология».

На «Политической философии» у нас подобралась группа людей, которые хотели осваивать новые территории ― и осваивать совместно. Но мы не сформулировали для себя пути, как из онтологического языка переходят к теоретическому. На обеих программах работа строится вокруг того, что называют «проблемой», но имеются в виду разные вещи. Еще об одном пересечении мне при поступлении рассказала выпускница социологии: для хорошего эссе на обеих программах ты должен чувствовать в текстах так называемое «теоретическое напряжение». Пожалуй, это правда. И то, что приходило смутно, на ощупь, на политической философии, на социологии превращается в понятный процесс. Раньше я считала эту строгость большим достоинством социологии, но со временем поняла, что программы просто слишком разные, и их не стоит сравнивать.

Тут хватает конфликта дисциплин внутри тебя и странного ощущения собственной множественности. Оказалось, что чем больше пересечений у направлений, тем сложнее, по ощущениям, дается процесс перехода между ними. Политическая и социальная теории делят множество объектов и авторов. В итоге в голове постоянно происходит “щелчок”, когда перспектива и акценты смещаются.  Не то чтобы переход между теоретическими языками не дает похожих эффектов, но, читая автора как социолог, я стала задавать ему другие вопросы. Поэтому я выстроила границу, постаралась отойти от того, что было раньше. Местами это нелепо и дает ощущение шизофрении, но я не против. Наоборот, без шизофрении было как-то некомфортно.

Шанинка, конечно, заточена на академию, на работу с текстами, и это многие описывают как какой-то архаизм. Люди часто говорят про обучение в Шанинке: «мир где-то там, а мы сидим в келье с книгами и свечкой». Я согласна с описанием лишь частично. Да, сидим, да, в келье, но она не делает тебя оторванным от мира, как обычно пытаются представить, скорее, наоборот. Книги ― отражение мира, увиденного другим человеком. Ты собираешь в текстах осколочки чужого мира, учишься понимать его, потом ты примеряешь эту оптику. В итоге ты учишься видеть мир глазами этого другого человека, чтобы потом самому лучше схватывать мир, “питаешься” его ресурсами, и это немного похоже на какие-то каннибальские практики. Мне не нравится сравнение с отрешенными людьми, которые запираются в своем мире, даже если на практике много времени уходит на уединение с текстами. Шанинка мне не кажется местом для мудрецов с башни из слоновой кости. Мы, скорее, секта каннибалов, и ими быть как-то приятнее.


Вас могут заинтересовать программы:

4389

Вас может также заинтересовать